Голос зябко сорвется в крик,
в небеса улетая птицей.
Истекает душой дневник
перекрестками на ресницы.
Ночь приносит, смеясь, кошмар,
на большом золоченном блюде,
скользкой жизни густой нектар,
как привыкли, наверно, люди.
Голос зябко сорвется в крик,
в небеса улетая птицей.
Истекает душой дневник
перекрестками на ресницы.
Ночь приносит, смеясь, кошмар,
на большом золоченном блюде,
скользкой жизни густой нектар,
как привыкли, наверно, люди.