Я скучаю по тебе ливнями,
летним ветром в полях лавандовых,
небесами лазурно-синими,
сладкой свежестью, дикой мятою.
Я скучаю по тебе радугой,
тихим лесом и зноем пламенным,
каждым спелым и сочным яблоком,
и землёю без влаги каменной.
Я скучаю по тебе рифмами
и стихи заплетаю косами.
Я в тебя прорастаю мыслями,
самой звёздной на небе россыпью.
Бокал вина, чтоб стало так спокойно,
как будто ты — не белка в колесе.
Наступит ночь, и вроде бы не больно,
но душит снова прошлого корсет.
Полчашки кофе, чтобы улыбнуться
и шоколадка, чтобы помечтать.
Но — на осколки сердце, словно блюдце,
а миру почему-то наплевать…
Пустота навсегда — это больше, чем «грустно» и «больно».
Это «незачем жить», это «завтра уже ни к чему».
Это, если закат весь пропитан несдержанным стоном
и диагноз звучит — «как обычно, к утру не усну».
Пустота насовсем — это хуже, чем просто проклятье,
это «душат стихи даже, если не в силах писать»,
это «в сердце тоска, словно иней на порванном платье»,
это «молча сжигать откровений и песен тетрадь».
Пустота — это ночь, что застыла в кошмарном мгновенье,
и нет слов рассказать, что молчание душит петлей,
и уходят вновь те, кто дороже, родней и нужнее,
а прохожие бесят гнилой и пустой болтовней.
Пустота — это сон.. Не заснув, невозможно проснуться.
Это твой личный ад, но и здесь для тебя места нет.
Значит нужно опять вопреки и на зло улыбнуться
и в обнимку с мечтой встретить новый для счастья рассвет.
Ты все помнишь… И боль, и радости.
Только память бродягой склочною
ожидает какой-то гадости,
на всех глядя глазами волчьими.
Ты же знаешь, моя хорошая,
этот мир не кольцо на пальчике.
В этом мире зима с порошею
и любовь… Но к продажным мальчикам.
Ты же знаешь, моя красивая,
что не лечат мечтами грустное,
что сердечко твое ранимое,
как десерт, для кого-то вкусное.
Понимаешь? Чего же плачешься?
Очень страшно принять, как должное?
Десять лет, словно призрак маешься…
Ну, и пишешь стихи… подкожные…
Все не клеится — мир испорченный
и трещит по изношенным швам.
Между страхом ночным и дочерью
ты метаясь, сбегаешь к дверям
и сползаешь застывшей мечтою
по стене, словно отблеск луны.
Ты опять тет-а-тет с пустотою
на коленях немой тишины.
Сон сжимается в мокрой ладошке,
холод зябко скользит по спине.
Сердце больно царапают кошки,
с каждым вдохом сильней и сильней.
Босиком по морозному войлоку
мне б сбежать, да подальше от всех,
чтобы счастья забавное облако
вызывало лишь радостный смех.
Мне б сбежать за ограду из памяти,
научиться, как раньше дышать.
Только сердце безвольно на паперти
все листает надежды тетрадь:
кем-то предана слишком болезненно —
носом хлюпает жалко душа.
Уравненье, где все неизвестные,
до сих пор не умею решать.
Где-то верила цепко неистово,
так, что пот позвонки сосчитал.
Для кого-то бессонной и близкою
выходила из сонных зеркал.
Я сбывалась кому-то бессмысленно,
словно кошка мурлыкала сон.
Но луны неподкупная истина
не звучала с душой в унисон.
И осыпались звезды увядшие,
как листва на ноябрьский снег.
Вот тогда невозможно уставшая
я решила сбежать ото всех.
В дом заползает ночь скользкой слепой змеей,
сны прогоняет прочь, кофе попьет с тобой.
Тени рисуют дни те, что прошли давно.
Город зажег огни и заглянул в окно.
Хриплый протяжный крик – это бессонный плач.
Кто-то себя настиг, словно глухой палач.
Кто-то устал мечтать и захотел взлететь.
Небо – немая гладь, словно сырая медь.
Чашка трещит по швам, полночь в углу молчит,
город не верит снам, тихо звенят ключи.
Это твой личный Ад, правила здесь пусты.
Ты не сбежишь назад… Кофе уже остыл…
Эфемерность причудливых будней —
черновик на ладонях Вселенной.
Кто-то бьет от бессилья посуду…
Кто-то ходит сквозь мысли и стены…
Иллюзорность забавных желаний —
полумрак на рассвете весеннем.
Кто-то ищет ответы и тайны…
Кто-то мир проклинает в мгновенье…
Бесконечность мечты и закатов
наполняет ладони капелью.
Кто-то скажет: «Мне это не надо!»
Кто-то сам подпоет дивной трели…
Только блюзовость ветреной жизни
задает нам свои интервалы.
Кто-то молится Богу до тризны…
Кто-то в церкви вздыхает устало…
Мне снятся немые улицы,
там девушки пылью пудрятся,
дома в облаках целуются
и гаснет в тоннеле свет.
На завтрак вино и устрицы,
любовь-не любовь рифмуются,
надежду склевали курицы
и «да» превратилось в «нет».
Мне кажется, небо серое…
Мы были когда-то смелыми,
на финиш сорвались первыми…
Скажи мне, когда рассвет?
Нам ягоды были спелыми…
За все расплатились нервами
и стали себе неверными,
закутавшись в дым примет.
Мне снятся шприцы с повязками…
Ну сколько нам жить под масками?
А небо кроваво-красное
и вены с утра болят…
Мы кормим надежду сказками,
чужих называя разными.
Стихи о любви напрасные…
Вокруг белизна палат…
Мне снится, что ты обманами
уехал, сбегая тайнами…
Реальность горчит туманами
и я до сих пор люблю.
Мне кажутся люди странными
чужими, немыми, пряными,
со скользкой и черной кармою…
И время равно нулю…