Я скучаю по тебе ливнями,
летним ветром в полях лавандовых,
небесами лазурно-синими,
сладкой свежестью, дикой мятою.
Я скучаю по тебе радугой,
тихим лесом и зноем пламенным,
каждым спелым и сочным яблоком,
и землёю без влаги каменной.
Я скучаю по тебе рифмами
и стихи заплетаю косами.
Я в тебя прорастаю мыслями,
самой звёздной на небе россыпью.
Из крайности в крайность,
из полночи — в полдень
сбегает котёнком душа.
Обида и радость —
этап новый пройден
и хочется снова дышать.
Снежинки и солнце,
закаты, рассветы,
стихи, словно радуги свет.
Надежда вернётся,
найдутся ответы
и мудрость на тысячи лет.
Смешливые боги
откроют все двери —
там свет волшебства, впереди.
Рифмуются строки,
мурлыкает вера,
мечта оживает. Лети!
Девочка с зелёными глазами,
маленькая, скоро десять лет.
Вяжет ночью шарф в подарок маме,
чтобы её сердце отогреть.
Подрастает девочка и верит —
мама позовёт её к себе,
постучит однажды робко в двери,
будет рядом в счастье и в беде.
Девочке — пятнадцать. Хорошеет,
провожают взглядом сквозь толпу.
Шарф из детства делает сильнее
и вселяет в сердце доброту.
Ей уже за двадцать. Дом, работа,
есть семья. Всё в жизни хорошо,
только не хватает вновь чего-то,
будто что-то важное прошло.
Скоро сорок, дети подрастают
и мурлычет кошка на груди.
Девочка ещё порой мечтает:
будет встреча с мамой впереди.
И хранит тот шарф, хранит и верит,
что однажды вопреки всему
растворится грусть и сожаленье,
радость переломит тишину.
Жизнь идёт и даты опадают
мелкими морщинками опять.
Девочку сегодня поздравляют,
девочке сегодня сорок пять.
Так бывает… Живы и здоровы,
но чужие в сотни этажей.
Шарф на полке — вечные оковы,
что связала девочка себе.
Пусть у каждого будет мама,
словно солнце по жизни светит,
помогает построить планы,
на вопросы всегда ответит.
Приласкает, обнимет нежно,
и согреет, когда ненастье,
успокоит в душе мятежность,
и подарит в ладонях счастье.
В это мире без мамы сложно,
без улыбки, что дарит силы.
Слишком многое стало ложным
и не все мы судьбой любимы.
Пусть залечатся сердца раны,
как царапины от котёнка.
Пусть у каждого будет мама:
и у взрослого, и ребёнка.
Кто-то мнит себя гением, мудрецом,
свято верит, что ждут его мысли люди,
а потом ты слывешь подлецом-глупцом…
Не советуй другим и не послан будешь.
Кто-то верит, что он, ну почти Господь.
Соломон нервно курит давно в сторонке.
Не томи своей мудростью мозг и плоть,
ведь не будет восторга, как от котенка.
Кто-то думает будто он знает всё
и уверенность эта вполне погубит.
Не топчись в чужой жизни оравой слов,
не суй нос в чужой мир и не послан будешь.
Мне казалось, что летом надежды
обретают полёты и нежность.
Но внутри ничего не осталось,
лишь седая, как осень, усталость.
И дожди покрывалом накрыли,
лужи счастье в чистилище смыли.
Ветер дышит теперь сквозняками,
позабытыми в прошлом звонками.
Я училась любить и смеяться
и смотрела на бабочек танцы.
На их крыльях мечта отражалась,
оседала туманом усталость.
Мне хотелось чудес и рассветов,
безмятежного тёплого лета.
Только осень так рано вернулась
и тоска мне опять улыбнулась.
Когда на грани опять терпенье,
когда от мыслей так много шума.
Не будет в панике утешенья,
ложись, поспи, а с утра подумай.
Когда мешают сомнений тени
и ожидание тяжелеет.
Не надо в спешке искать решенье,
ведь утро вечера мудренее.
Ты — соперница, ты — разлучница,
ты — воровка чужого счастья,
ты — бессовестная распутница,
ты в колоде пиковой масти.
Ты хитра, как лиса бесстыжая,
И цинична в своих сужденьях.
то блондинка, то ярко-рыжая
и не знает душа сомнений
Ты — заложница легкомыслия
и плюешься змеиным ядом.
Я тебя ненавижу искренне,
как любила его когда-то.
Если сердце скулит, как собака зимой,
если ты начинаешь скучать и страдать,
если вновь наслаждаешься лишь тишиной.
значит, что-то пора в этой жизни менять.
Если снова не хочется ехать домой
и не хочется даже об этом сказать,
если рядом под вечер с тобой домовой
значит, что-то пора в этой жизни менять.
Если мир превратился в рутину из дней,
незаметно мелькают года и опять
ты не видишь весны и рассветных огней
значит, точно пора что-то в жизни менять.